Содержание:
Владимир Шевельков стал известен в 17 лет — после дебютной картины «В моей смерти прошу винить Клаву К.». В 25 – был одним из самых востребованных молодых актеров СССР. В год снимался в четырех фильмах.
В. Шевельков. Кадр из фильма «Сердца трех», 1992 год
Да каких – одни «Гардемарины, вперед!» и «Сердца трех» свели с ума не одно поколение романтических барышень. Но звездное трио Харатьян – Жигунов – Шевельков распалось на самом гребне славы.
А Шевельков вообще ушел из кино. Уходя, правда, предупредил, что вернется через 10 лет. И не обманул.
О том, чем он занимался все эти годы, почему променял шумные компании и нежных подруг на тихую семейную гавань и о многом другом, актер откровенно рассказал автору этих строк в 2006 и 2010 годах.
В день рождения актера и режиссера (8 мая ему исполняется 62 года) предлагаю самые яркие фрагменты этих интервью.
Три возраста В. Шевелькова.
«КРЕСТНЫЙ ПАПА» В КИНО – ФИЗРУК
— Владимир, можно сказать, что ваше возвращение состоялось? — Вполне. За два последних года как режиссер я снял 5 фильмов в рамках «Оперов» и две мелодрамы — «Там, где живет любовь» и «Любовь под надзором», критиками, кстати, оцененные, как достойные.
Недавно снял психологическую драму под названием «Васильевский остров» — с Алисой Фрейндлих, Татьяной Васильевой, Игорем Шибановым… Кроме того, сам снялся в шести или семи в картинах, которые вот-вот выйдут на большие экраны.
С Екатериной Васильевой на съемках фильма «Васильевский остров.
— Если честно, вновь очутившись на съемочной площадке, не ощутили ностальгию по прежним временам?
— Ни в коем случае! Для меня начался совершенно другой этап и другой уровень понимания профессии вообще. Ведь я вернулся в качестве, в котором больше всего хотел себя видеть в кино, — в качестве режиссера.
А ностальгия? Интересное было время – конец 1980-х! С одной стороны, известность, приличные гонорары, мешки писем с признаниями в любви.
А с другой – развал страны, зарождение «эры бандитизма». В этот момент я и решил выскочить из профессии.
— Давайте по порядку. Вы дебютировали в кино в 17 лет. Как вы попали на съемочную площадку? — Я считаю, что в кино я просто не мог не попасть.
— Почему? — Я же жил на Марсовом поле, как говорили, в «бывшем елизаветинском дворце». С другой стороны был Аптекарский переулок, дом 4 – самый центр Петербурга.
Метров 200 до Миллионной улицы, 50 — до Мойки, меньше километра до Летнего сада, столько же до Эрмитажа и Невского. Это такое тихое место, но в центре так называемого «золотого треугольника» города.
Центровее ничего нету. Старинные столбы, вековые дома, подвалы, везде вместо асфальта булыжник…
Володя в детстве.
И в моем детстве именно вокруг нашего дома все время снимали фильмы. Раз в месяц — точно! И атмосфера была соответствующая.
Все время ходили «матросы» с пулеметными лентами крест-накрест, «конница» грохотала подковами…
Еще во дворе рассказывали всякие киноистории. Например, у нас был один мальчик, который очень гордился, что его папаша «вчера пил пиво с Лениным».
То есть снимали очередной революционно-исторический фильм, и его отец встал в очередь в пивной ларек за загримированным под Ленина Кириллом Лавровым.
Попил с ним пивка и потом на каждом шагу об этом рассказывал… То есть кинематограф всегда был где-то рядом.
Мне было лет 10, когда в Михайловском саду снимали очередную картину, причем, детскую, и я туда уже пошел конкретно – чтобы взяли, но, оказалось, что для той ленты я был «переросток».
Потом был набор детей на «Ленфильм», и меня опять не взяли из-за возраста… Самое интересное было потом. После школы я поступил в ЛЭТИ – ленинградский электротехнический институт.
И примерно через полгода ко мне вдруг подошел наш педагог по физкультуре и предложил сыграть главную роль в фильме «В моей смерти прошу винить Клаву К.».
— ?! — Оказывается, накануне он встречался со своим приятелем, вторым режиссером этого фильма. И тот пожаловался: мол, «прочесали» все вузы страны, не можем найти исполнителя главной роли».
Спросил: «Может, среди твоих студентов есть какой-нибудь… замысловатый?» И физрук почему-то сразу вспомнил обо мне. Так я попал на «Ленфильм».
Пробы шли долго, в конце концов осталось четыре кандидата. Помню, когда я всех их увидел, понял, что сниматься буду я. Это был 1979 год.
В фильме «В моей смерти прошу винить Клаву К.», 1979 год
«ЗВЕЗДНАЯ БОЛЕЗНЬ»
— Вы знали, что «Клава К.» — снята по автобиографической повести Михаила Львовского? Вы сыграли его самого в юности, а прообразом вашего соперника Лаврика в любовном треугольнике был знаменитый поэт и драматург Александр Галич.
— Я этого не знал, но я помню, что Львовский с режиссером Ясаном постоянно скандалили по поводу каких-то сцен, что-то меняли…
В тот момент я вообще мало что понимал, потому что почти сразу сильно заболел «звездной» болезнью и взлетел над реальностью.
— Как это проявлялось? — Мне казалось, что никакое это не кино! Просто люди собрались для того, чтобы покайфовать. Все ходят, умничают, прикалываются. И все!
Помню, когда впервые увидел живьем на съемочной площадке Любовь Полищук (а она уже снялась в «31 июня»).
Я к ней подошел и спросил, что она такая суперизвестная и суперкрасивая здесь делает. Она посмотрела на меня как на ненормального, и ретировалась…
К счастью, все прошло месяца через два. Я сел и задумался: вот закончится съемка, и что я буду делать дальше? Ведь таких, как я, снимают в одной роли и забывают, потому что вокруг много одноразовых. Я испугался!
И тут мне повезло: еще не закончились съемки «Клавы К.», как Евгений Маркович Татарский пригласил меня в «Приключения принца Флоризеля».
— Чем запомнились съемки в «Приключениях принца»? — Блестящий актерский состав — Даль, Банионис, Новиков, Дмитриев, Пуговкин, Соловей. Опять же — Любовь Полищук…
Мне все очень нравилось, и вообще воспоминания самые веселые. Там есть сцена, когда я перепрыгиваю через забор со шляпной коробкой. В день этих съемок мне исполнилось 18 лет.
Помню, я упал на какие-то экзотические корни сочинского дендрария, и очень сильно ушибся. Но тут вышли симпатичные девочки, подарили мне букет цветов.
Потом мы отметили мой день рожденья в ресторане. Было приятно и хорошо… (Загадочно улыбается.)
Еще запомнилось, как моего героя сбрасывали с высоченной лестницы задом наперед. Пришел каскадер, показал, как надо падать, чтобы не сломать себе шею.
Я и летал кубарем, пересчитывая все ребра. Дублей десять! Но ничего – я был парень спортивный.
В фильме «Приключения принца Флоризеля», 1979 год
ВОСЕМЬ РАЗ ВЫГОНЯЛИ ИЗ ВГИКА
— В 1980 году вы поехали «завоевывать Москву». Во ВГИК поступили легко? — За год я успел сняться в четырех картинах, причем, в двух – в главной роли, поэтому меня взяли сразу.
Правда, потом долго выгнать не могли. (Смеется.) За все! От академической неуспеваемости на первом курсе и заканчивая тем, что я заснул на занятиях руководителя курса Евгения Семеновича Матвеева.
Такого он не выдержал. До этого мне восемь раз объявляли: «Ты отчислен». И оставляли. Только на девятый выгнали. Формулировка – «за профнепригодность».
— А на самом деле? — Ну, так вышло – не сложились у меня отношения с Матвеевым. Это сейчас, когда его нет в живых, я понимаю, что не мое дело его судить. Но у нас был конфликт.
Я ведь много снимался, на занятия приходил еле живой от усталости. Но «самое ужасное» — я всегда искал правду жизни, поэтому часто попадал в нехорошие ситуации.
А Евгений Семенович был очень советский человек. Он в кино играл Брежнева, а я к советской системе относился крайне легкомысленно и шесть раз пересдавал историю КПСС. Словом, умничал. Вот он и сказал, что я «могу от института отдыхать».
Самое неприятное в этой ситуации было то, что мне обязательно нужен был диплом, чтобы в армию пойти только на полтора года.
— Правда, что тогда во ВГИКе вы были самым известным актером?
— Да. Моя популярность была намного больше, нежели сейчас, например, у Евгения Миронова.
Так что для меня сразу закрылись точки общественного питания, общественный транспорт. Ведь люди стали просто приставать на улицах, и даже какие-то женщины взрослые.
И я начал от них бегать, носить темные очки… К Москве я привыкал года два, пока не открыл для себя законы, по которым следует жить в этом городе.
— Какие именно? — Главный такой. Чтобы быть успешным, надо тратить все деньги, которые ты зарабатываешь, пить и веселиться. Я зарабатывал большие деньги и легко расставался с ними.
Я всегда любил хорошо погулять. Когда учился во ВГИКе, я уже получал «высшую категорию» — 37 рублей 50 копеек за один съемочный день. По тем временам это были немалые деньги.
Со своей однокурсницей Натальей Вавиловой.
— На что тратили? — На все! Например, в 1983 году, заработав на съемках в Свердловске несколько тысяч советских рублей, я поехал сниматься в картину «Европейская история» в Таллин, и там за две недели все спустил.
Получил новый гонорар, и все прокутил на следующей. Куча же друзей, знакомых, те же рестораны, бары, клубы. Можно пойти одному, а можно с собой взять побольше народа.
Еще мне нравилось, что не надо тратить много времени на знакомство с молодыми и красивыми девушками. Для мужчины это важно. Мы любим быстрый контакт, быстрые и стремительные атаки. Мы могли познакомиться с кем угодно, где угодно.
— Из той «оперы», что заснул с одной, проснулся — с другой? — И такое бывало! Практически на всех картинах тех лет мы с коллегами соревновались, кто из нас быстрей познакомится и соблазнит с незнакомку.
Как только режиссер объявлял обеденный перерыв, мы тут же заключали пари. И все… Время пошло! За час ты должен уложиться. И обязательно, чтобы девушка была совершенно новая.
— Интересно, кто был чемпионом? — Бывало, что я. (Смеется.) Я не знаю, удастся ли бумаге передать всю ту иронию, с которой я предаюсь этим воспоминаниям, но мне этого очень хотелось бы.
Поймите меня правильно, это было «100 лет» назад, когда время было другое. И с нашей стороны это было не маньячество, а совершенно искренняя радость жизни. Мне тогда вообще казалось – это так естественно.
Не зря же французы говорят, что секс – не повод для знакомства. Так вот тогда я с ними был вполне согласен. До того момента, пока я не понял, что хватит, надоело уже. Сегодня я живу совсем другой жизнью.
В фильме «Европейская история», 1984 год
— Красивые романы с актрисами были? — Конечно. Но поскольку это не только меня касается, я не имею права рассказывать тайны конкретных женщин.
— То есть можно написать: «у меня были романы с известными актрисами, но не скажу с кем». — Можно написать, что «с очень и очень известными, но не скажу с кем».
В фильме-катастрофе «Поезд вне расписания», 1985 год
ЧЕРНЕЕ «ГАРДЕМАРИНОВ» ФИЛЬМОВ НЕ БЫЛО
— Владимир, после «Клавы» к вам намертво прилип имидж романтичного героя. Не боялись, что режиссеры начнут его тиражировать?
— Эта мысль, как заноза, всегда сидела в моей голове. Больше всего я боялся, что сыграв один раз Иванушку-дурачка, буду играть их всю жизнь. Поэтому я все время менял образ, старался не застревать в каком-то одном жанре.
Например, в «Принце Флоризеле» я играл откровенно влюбленного дурака. В фильме «Признать виновным» — малолетнего ублюдка, по которому рыдает тюрьма.
В «Поезде вне расписания» – обыкновенного пацана, доброго и отважного пэтэушника. Так что у меня сознательно очень разные роли, причем, на меня не похожа ни одна. Я готов был играть кого угодно — сумасшедших, уродов, фашистов…
Кстати, фильм-катастофа Александра Гришина «Поезд вне расписания» для меня знаменателен еще тем, что там я «решил» проблему армии. Мне ведь было уже 25 и, естественно, я не горел желанием побриться наголо.
— Как «решил»? — Во время съемок я получил сильное сотрясение мозга с контузией и частичной потерей зрения.
Больница, другая… После этого мне сделали пневмопункцию, мозг накачали азотом и сказали: «От армии свободен!».
— А ВГИК-то в итоге закончили? — Конечно. Но это отдельная история…
— Сейчас с кем-нибудь из однокурсников общаетесь? — Редко. Ко мне несколько лет назад приезжал Андрей Гусев, который играл в «Розыгрыше» вместе с Харатьяном одну из главных ролей.
Смешной такой – с длинной шеей. Он давно живет в Германии, там у него семья, трое детей. С нами еще Наташа Вавилова училась (тоже снималась в «Розыгрыше», «Москва слезам не верит»).
Потом у Натальи случилась беда — она упала с лошади, повредила позвоночник. Ушла с головой в семью, и больше не снимается.
С Д. Харатьяном в «Гардемаринах»
— Почему вы никогда ни одним добрым словом не упоминаете картину «Гардемарины, вперед!»? Такая актерская компания, такой оглушительный успех…
— Да потому, что (и мне уже осточертело об этом говорить!) «чернее» фильма в моей карьере не было. Именно после него я окончательно понял, что из актерской профессии надо уходить.
Там все, кроме актерского ансамбля, для меня было очень плохо. По вкусу, по атмосфере, по команде…
Просто, когда люди собираются снимать кино с претензией на качественную историческую мелодраму, а вместо этого снимают бутафорскую, я бы сказал, плюшевую историю, банальное детское кино, то…
Предупреждать надо! Я не против хорошего детского кино, но для детей и играть нужно по-другому.
Это в моей жизни вообще единственный случай, когда мы не нашли общего языка не только с режиссером, но и со всей режиссерской группой, с операторами и даже с рабочими.
Потому что все они в одной тусовке были, а я не был в тусовке. Короче, через неделю съемок я захотел оттуда сбежать. Под разными предлогами стал скрываться, притворялся больным, короче говоря, отмазывался.
Мало кто знает, но в картине меня часто заменял дублер. И лишь там, где было очень необходимо, я снимался сам.
— Светлана Дружинина как-то призналась, что за свою долгую актерскую и режиссерскую карьеру она встретила всего двух людей, с которыми даже не поздоровается. «Это Жигунов и Шевельков».
— Что ж… Может, у нее был какой-нибудь кризис… жанра. Или, может, у меня. Мне кажется, что на экране все видно без комментариев.
С Аленой Хмельницкой в фильме «Сердца трех», 1992 год
ВМЕСТО ГОЛЛИВУДА… ЖЕНИЛСЯ
— Если «Гардемарины» самая «черная» картина, какая самая «белая»? — Самая кайфовые были «Сердца трех» и «Сердца трех-2». По взаимопониманию, по общению, по профессионализму. Там я был счастлив!
Потрясающие живописные места съемок — Крым, Индия. В Индии с нами постоянно происходили какие-то смешные и курьезные истории. Например. Вы когда-нибудь встречали «человека-собаку»? И не дай Бог!
Это люди, которым в детстве специально ломают руки-ноги, чтобы они кормили свою большую семью. Просить милостыню, пугая до полусмерти прохожих, — это их основной заработок.
Нам с актрисой Аленой Хмельницкой встретилось такое чудище, и мы от него бежали с диким криком через весь базар. Но «оно» не отстало, пока мы не откупились. Зато индийцы посмеялись над нами от души.
— Вы не мечтали, скажем, продолжить карьеру в Голливуде? Ведь некоторые наши актеры, режиссеры в девяностые уехали за «американской мечтой»…
— Между прочим, тогда у меня был реальный шанс уехать (говорю это без ложной скромности и без кривляния).
На съемках в Венгрии в 1989 году я познакомился с двумя молодыми американскими актрисами из Голливуда (у одной был даже домашний адрес «Голливудский бульвар, дом 4»).
И, помню, одна из этих девушек на полном серьезе сказала мне: «Я вижу, как ты работаешь. Думаю, что у тебя есть шанс. Поехали в Голливуд!»
Она была хорошо знакома с уехавшим туда Андреем Кончаловским, многими местными знаменитостями.
И не на словах – я это знал точно! Но… Как раз в это время я познакомился со своей будущей женой, поэтому всерьез к предложению не отнесся, ни к сердцу, ни к телу этих американских барышень не прижал, и они испарились из моей жизни.
— А барышня звала из альтруистических побуждений или…? — Думаю, и так, и сяк.
— Словом, будущая жена поставила крест на Голливуде? — Вроде того. (Смеется.)
С женой Ириной.
— Расскажите о своей семье. — Честно говоря, я не могу ничего особенного рассказывать, потому что моя жена категорически против. У нас все хорошо. Двое детей – сын и дочь.
Единственное, что скажу по поводу личной жизни, так только то, что, повторюсь, я провел очень бурную юность. И тот, кто меня знает, подтвердит, что я не вру. Я жил уверенно, конкретно и… слишком регулярно.
Настолько, что достаточно рано всерьез подумал: все, мне уже хватит, надо искать что-то другое. В итоге, когда мы познакомились с Ириной, мне было 27, ей — 19, и у меня была абсолютная жажда начать что-то отдавать не всем, как раньше, а кому-то одному.
— Правда, что ваша жена в прошлом известная модель?
— Ирина совсем недолго “моделировала”. Вообще-то она по образованию филолог, преподаватель английского и французского.
— Дети случайно не собираются пойти по вашим стопам? — Посмотрим. Как отец я хочу добиться только одного: чтобы они не мусорили, не говорили неправды, не обижали маму и замечали, что хорошо, а что плохо.
В. Шевельков.
ГЛАВНОЕ – КИНО СНИМАТЬ ЧЕСТНО
— В середине 1990-х вы резко перестали сниматься. Не из-за «Гардемаринов» же?
— Не было ничего «резкого» — было все по плану. Еще в 1979 году, когда снимался в «Приключениях принца Флоризеля», я уже знал, что буду заниматься режиссурой. И упорно к этому шел.
Но когда началась перестройка, я понял, что в кино в ближайшее время нечего делать. А жить-то надо!
Пришлось решать: либо я пойду с концертами «чесать», рассказывать, как я лихо на лошади в «Гардемаринах» скакал – стричь бабосы, либо буду искать путь, как зарабатывать деньги, не уходя из профессии.
И нашел такую нишу как реклама. Стал потихоньку делать рекламные ролики, потом организовал компанию по производству видеопродукции. Снял, наверное, роликов за 1000! Причем, некоторые крутились во многих странах мира.
— Неужели по атмосфере съемок все эти годы не тосковали? — Если честно, я очень легко прожил этот период!
И только несколько лет назад, когда опять стало появляться хорошее кино, я начал понимать, что мне этого в принципе до зарезу не хватает.
Тем более теперь, когда я прошел мощную рекламную школу и много чего умею. Я стал действовать.
— Значит, дальше по плану – снимать кино, и на века? — На века – однозначно. Другое дело, что нельзя из пластилина сделать что- то на века.
Если у меня будут средства на коробку пластилина, я буду лепить из пластилина, если на мрамор, значит, буду делать из мрамора. В любом случае буду делать свою работу честно.
